Женщина на пути гения: как статистка из России забрала у музыки Имре Кальмана

«Красотки, красотки, красотки кабаре…», – эту партию из «Сильвы» Имре Кальмана напевали во всех уголках мира. Но музыка этого замечательного композитора оборвалась на высокой ноте, когда на его пути появилась 16-летняя статистка из Перми в потёртом платье. Последующую почти четверть века он был счастлив, несмотря на миллионные траты своей супруги и её постоянные измены. А вот с музыкой уже не ладилось…

Имре Кальман – это псевдоним. Человека, с именем которого связывают расцвет венгерской оперетты, звали Эммерих Копштейн. Он родился в еврейской семье торговца зерном в небольшом городке на озере Балатон. Его отец разорился после того, как не удался его амбициозный замысел превратить родной Шиофок в фешенебельный курорт. В городе появился ипподром, новые гостиницы и театр оперетты, а Коппштейнов судебные приставы выставили из дома, забрав всё имущество.

Семья Копштейн.

Семья переехала в Будапешт, и маленькому Имре пришлось жить у тёти. Окончить гимназию ему так и не удалось. Чтобы как-то заработать на жизнь, он подрабатывал переписчиком, давал уроки ученикам начальной школы, а когда выдавалась возможность, слушал концерты в фойе, прижавшись ухом к двери. Из-за частных унижений и нищеты он вырос замкнутым в себе человеком, постоянно ожидающим подвоха. Зато у него была феноменальная деловая хватка. Именно благодаря ей и, конечно, таланту, он прославился и сколотил капитал. К 48 годам он похоронил свою любимую жену Паолу Дворжак, так и не успев обзавестись детьми. И именно в этой время он встретил 16-летнюю статистку, заключившую контракт с кинокомпанией-банкротом, нищую русскую эмигрантку из Перми Веру Макинскую.

Всё, что знала Вера о Кальмане – он миллионер и знаменитость. И этого ей было вполне достаточно. Она ничего не знала о его тяжёлой жизни в отрочестве, о том, что он мог стать бы блестящим пианистом, если бы от постоянных репетиций у него не перестал сгибаться мизинец, и о том, что он сочинял прекрасную серьёзную музыку, но издателей на неё не находилось. Музыкальные критики писали, что Кальман вдохнул жизнь в умирающий музыкальный жанр, но Вере Макинской не было до этого никакого дела. У неё было одно-единственное протёртое платье, комната в жалком пансионате с общим туалетом, а кофе в кофейне «Захер» девушке давали в долг.

Именно в этом кафе они встретились – Кальман был человеком привычек и постоянным посетителем этого заведения. 16-летняя Вера не сводила с композитора глаз, и Кальман обратил внимание на юную оборванку. На первое свидание её собирали всем пансионатом – даже чулки на девушке были чужими. Но роман закрутился. Уже вскоре Вера получила небольшую роль в ставившейся в театре «Ан дер Вин» оперетте Кальмана «Герцогиня из Чикаго».

Он купил ей модный гардероб, она побывала с ним в Вене. Кальман, которому Вера казалась воплощением всех талантов, решил устроить её в театральную школу Европы, работавшую при Немецком театре в Берлине. Но у него ничего не вышло, поскольку, как актриса Вера оказалась совершенно бездарна. Вот только делать предложение Кальман не торопился: как человек мнительный он больше всего боялся испортить жизнь своей юной партнёрше. Но тут появилась мама Веры, дама в любовных делах «тёртая», которая сделала вид, что хочет увезти дочь в Бухарест, и влюблённый молодой мужчина не устоял – предложение руки и сердца, а потом свадьба. Первое, что сделала молодая жена бережливого Кальмана после свадьбы – купила себе сразу шесть дорогих шуб. Он был поражён!

Счастливые родители.

Юная супруга бесцеремонно ворвалась в комфортный и отлаженный мир Кальмана, как шаровая молния. Она настояла, чтобы он уволил всех старых слуг, заставила мужа из квартиры переехать в небольшой дворец и начала активно приглашать гостей. В их доме время от времени появлялись толпы незнакомых Кальману людей. Кальман не выносил танцы, а Вера танцевала до упаду. Она тормошила мужа самыми разными способами, напрочь выбивая его из колеи.

Вера ополчилась на либреттистов Кальмана, с которыми он работал всю жизнь. Она заставляла мужа совершать долгие прогулки, покупала ему новые костюмы, тормошила его и так, и сяк, выбивая из привычной колеи. Вера родила ему троих прекрасных детей, и сумела поглотить мужа полностью, не оставив места для музыки. Он практически перестал писать. А когда ему исполнилось 60, Вера ушла от него.

В конце 1930-х, когда в Европе начал устанавливаться новый порядок, для евреев начались «чёрные дни». Правда, Кальмана это не коснулось. Поскольку когда-то на фронте мелодии из «Королевы чардаша» напевал и ефрейтор Гитлер, он пожаловал своим личным приказом композитору звание «почетного арийца». Кальман им не воспользовался, а уехал с семьей в родную Венгрию, потом в Цюрих, а потом в Париж. Вера мечтала жить во Франции, но Кальман понимал, что грядёт большая война, и нужно уносить ноги.

Он, она и дети…

В 1940 году они оказались в США. У Кальмана не клеилось с работой, а Вера в это время познакомилась с молодым и очень богатым французом, который сделал ей предложение. Вера тут же подала на развод, оставив детей своему уже немолодому супругу. Кальман же писал ей полные любви письма, просил о встречах, был уступчив и кроток. И Вера сдалась. Впрочем, не исключено, что она решила, что в отличие от жениха ей бывший муж разориться не может – ведь война закончится поздно или рано, и театры снова будут работать. А кому, как не ей знать, как надёжно работают авторские отчисления. Вера вернулась, Кальман был счастлив, но писать, как прежде, не стал.

Через годы…

Кальман доживал свой век с любимой Верой в Париже. Она ещё была полна сил, правилась мужчинам, а дома появлялась крайне редко. С Кальманом постоянно находилась сиделка, которая готовила ему протёртые кашки. А старый композитор просил её пить коллекционные вина и есть пряные деликатесы, чтобы насладиться их видом и запахом. Его не стало в 1953 году, и в последние дни с жизнью его связывали только запахи, дети и красивая, высокая и ветреная женщина, которую он любил больше всего на свете.